в воскресенье вечером совершенно внезапно, возможно вместе со сквозняком с балкона, ко мне пришла мысль. вернее, воспоминание.
надо сказать, что как существо рано (очень рано) освоившее науку буквосложения, я читала много и все подряд. до сих пор одним из самых ярких впечатлений то ли первого, то ли второго класса для меня остается том какой-то научной фантастики про квази-что-то-там. я понимала оттуда предлоги и некоторые не самые вывернутые глаголы, однако сдалась только на второй половине книги. и до сих пор мне интересно, про что-то было и чем все закончилось... но любви к научным и около научным текстам это не отбило. я читала сказки, сборники песен, фантастику, детективы, приключенческие романы, хроники, старые выпуски журнала "Вокруг Света" и старый папин учебник физики, а еще книжки про геологию и домоводство - там были красивые картинки.
про мою первую книжкумама, кстати, недавно откопала на даче неизвестно как попавшую к нам книгу о северных птицах, там была плотная бумага, четкие фото всяких нахохлившихся чаек на каменистых берегах далекого моря... отдельная песня - книга на немецком языке, текста там немного, но немецкий в нашей семье знает только мамина подруга) смысл в том, что именно эта книга мне очень нравилась в детстве. лично я этого не помню. я тогда не то что читать, я и ходить-то едва научилась. но передвигалась быстро и малопредсказуемо) однако, по маминым рассказам, меня можно было остановить именно этой книгой про северных чаек. чем они мне приглянулись мама до сих пор не понимает, но тогда это ее здорово выручало, она могла хоть немного позаниматься своими делами... а я сидела и листала свою книжку, изучая птиц, далекое северное море и разглядывая буквы незнакомого языка (из которого я сейчас знаю от силы слов 15 и уж точно не про птиц))) что мне там нравилось не знаю, но маме я верю, когда она показала мне книгу - я вспомнила ее запах. и картинку с нахохлившимися чайками на каменистом берегу далекого моря. но воспоминание о картинке вполне может быть надуманным, я не уверена, а вот запах - он из детства)так вот. у меня в голове дикое множество прочтенных книг, статей и данных. адекватно я помню не все. иногда кое-что всплывает в памяти и удивляет меня саму. а иногда то ли веселит, то ли раздражает состояние, когда я не могу вспомнить источник информации и часть ее. в такие моменты я чувствую в себе удивительное духовное родство с котом Василием
так кстати моего дедушку зовут, помните? тот Василий из "Понедельник начинается в субботу" Стругацких.
"Понедельник..." я читала в 3 приема. во втором классе я смогла оценить только "Суету вокруг дивана", года через два - "Суету сует", а уж потом дело дошло и до "Всяческой суеты")) и остальных произведений этих же авторов.читать про кота в книге)Пол вдруг качнулся под моими ногами. Раздался пронзительный протяжный скрип, затем, подобно гулу далёкого землетрясения, раздалось рокочущее: «Ко-о… Ко-о… Ко-о…» Изба заколебалась, как лодка на волнах. Двор за окном сдвинулся в сторону, а из-под окна вылезла и вонзилась когтями в землю исполинская куриная нога, провела в траве глубокие борозды и снова скрылась. Пол круто накренился, я почувствовал, что падаю, схватился руками за что-то мягкое, стукнулся боком и головой и свалился с дивана. Я лежал на половиках, вцепившись в подушку, упавшую вместе со мной. В комнате было совсем светло. За окном кто-то обстоятельно откашливался.
— Ну-с, так… — сказал хорошо поставленный мужской голос. — В некотором было царстве, в некотором государстве жил-был царь, по имени… мнэ-э… ну, в конце концов, неважно. Скажем, мнэ-э… Полуэкт… У него было три сына-царевича. Первый… мнэ-э-э… Третий был дурак, а вот первый?..
Пригибаясь, как солдат под обстрелом, я подобрался к окну и выглянул. Дуб был на месте. Спиною к нему стоял в глубокой задумчивости на задних лапах кот Василий. В зубах у него был зажат цветок кувшинки. Кот смотрел себе под ноги и тянул: «Мнэ-э-э…» Потом он тряхнул головой, заложил передние лапы за спину и, слегка сутулясь, как доцент Дубино-Княжицкий на лекции, плавным шагом пошёл в сторону от дуба.
— Хорошо… — говорил кот сквозь зубы. — Бывали-живали царь да царица. У царя, у царицы был один сын… Мнэ-э… Дурак, естественно…
Кот с досадой выплюнул цветок и, весь сморщившись, потёр лоб.
— Отчаянное положение, — проговорил он. — Ведь кое-что помню! «Ха-ха-ха! Будет чем полакомиться: конь — на обед, молодец — на ужин…» Откуда бы это? А Иван, сами понимаете — дурак, отвечает: «Эх ты, поганое чудище, не уловивши бела лебедя, да кушаешь!» Потом, естественно — калёная стрела, все три головы долой, Иван вынимает три сердца и привозит, кретин, домой матери… Каков подарочек! — Кот сардонически засмеялся, потом вздохнул. — Есть ещё такая болезнь — склероз, — сообщил он.
Он снова вздохнул, повернул обратно к дубу и запел: «Кря-кря, мои деточки! Кря-кря, голубяточки! Я… мнэ-э… я слезой вас отпаивала… вернее — выпаивала…» Он в третий раз вздохнул и некоторое время шёл молча. Поравнявшись с дубом, он вдруг немузыкально заорал: «Сладок кус не доедала!..»
В лапах у него вдруг оказались массивные гусли — я даже не заметил, где он их взял. Он отчаянно ударил по ним лапой и, цепляясь когтями за струны, заорал ещё громче, словно бы стараясь заглушить музыку:
Дасс им таннвальд финстер ист,
Дас махт дас хольтс,
Дас… мнэ-э… майн шатц… или катц?..
Он замолк и некоторое время шагал, молча стуча по струнам. Потом тихонько, неуверенно запел:
Ой, бував я в тим садочку,
Та скажу вам всю правдочку:
Ото так
Копають мак.
Он вернулся к дубу, прислонил к нему гусли и почесал задней ногой за ухом.
— Труд, труд и труд, — сказал он. — Только труд!
Он снова заложил лапы за спину и пошёл влево от дуба, бормоча:
— Дошло до меня, о великий царь, что в славном городе Багдаде жил-был портной, по имени… — Он встал на четвереньки, выгнул спину и злобно зашипел. — Вот с этими именами у меня особенно отвратительно! Абу… Али… Кто-то ибн чей-то… Н-ну хорошо, скажем, Полуэкт. Полуэкт ибн… мнэ-э… Полуэктович… Всё равно не помню, что было с этим портным. Ну и пёс с ним, начнём другую…
Я лежал животом на подоконнике и, млея, смотрел, как злосчастный Василий бродит около дуба то вправо, то влево, бормочет, откашливается, подвывает, мычит, становится от напряжения на четвереньки — словом, мучается несказанно. Диапазон знаний его был грандиозен. Ни одной сказки и ни одной песни он не знал больше чем наполовину, но зато это были русские, украинские, западнославянские, немецкие, английские, по-моему, даже японские, китайские и африканские сказки, легенды, притчи, баллады, песни, романсы, частушки и припевки. Склероз приводил его в бешенство, несколько раз он бросался на ствол дуба и драл кору когтями, он шипел и плевался, и глаза его при этом горели, как у дьявола, а пушистый хвост, толстый, как полено, то смотрел в зенит, то судорожно подёргивался, то хлестал его по бокам. Но единственной песенкой, которую он допел до конца, был «Чижик-пыжик», а единственной сказочкой, которую он связно рассказал, был «Дом, который построил Джек» в переводе Маршака, да и то с некоторыми купюрами. Постепенно — видимо, от утомления — речь его обретала всё более явственный кошачий акцент. «А в поли, поли, — пел он, — сам плужок ходэ, а… мнэ-э… а… мнэ-а-а-у!.. а за тым плужком сам… мья-а-у-а-у!.. Сам господь ходэ… Или бродэ?..» В конце концов он совершенно изнемог, сел на хвост и некоторое время сидел так, понурив голову. Потом тихо, тоскливо мяукнул, взял гусли под мышку и на трех ногах медленно уковылял по росистой траве.так вот в воскресенье уже довольно поздно ночью я вспомнила чьи-то строки - "Земную жизнь пройдя до половины **** в сумрачном лесу"
что в лесу, кто в лесу? память молчала, но подбросила пару вариантов типа: "Земную жизнь пройдя до половины тебя я встретил в сумрачном лесу", потом я поняла, что сюда же прекрасно укладывается и "Земную жизнь пройдя до половины слона я встретил в сумрачном лесу", однако это уже точно было бредом.
я обратилась за помощью к маме. стихи она помнит и знает на много лучше меня. но и маме строчка оказалась знакома и только. хотя версии об авторстве Пушкина, Лермонтова или Жуковского она отмела быстро...
и три дня под вечер я вспоминала этот
нехороший сумрачный лес. днем (рядом с компом и инетом) он, почему-то, не приходил на ум))
а сегодня я вспомнила и спросила Яндекс. оказывается правильно первые строки звучат так:
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,и следующие 4 строки... Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу! знаете, кто автор?
ответДанте Алигьери. а текст - начало его "Божественной Комедии" в переводе М. Лозинского. в общем, цитируя Квартет И: "Автор стихотворения не Пушкин, а Есенин, и стих не "К няне", а "Письмо к матери". Какая фигня, господи, какая фигня..." ))